ПАУЗА КАК ВЕКТОР
– Федя, ещё по сто пятьдесят шампанского и всё!
Народная мудрость
– Спать не даёт мне
Чёрный человек!
Мудрость народная
Употребляемые в тексте общесмысловые формы:
* Они – товарищи генералы и адмиралы.
** ПРАВДА- не газета ВКПб. Только ПРАВДА и ничего кроме.
*** Эти – пехота.
Всё шло, как обычно.
Суета,
на работу,
очень суета,
с работы,
диван.
Эти пять этапов – моя жизнь. Второй и четвертый из них не сопровождаются алкоголизацией. И лишь оттого, что это некомфортно, даже в пробках.
С моей точки зрения, до патологий не доходило. Пару раз пошатывало. Но ведь это за календарный год.
А так… Главное не дышать. Не выдыхать главное. Выдыхать носом важно. Молчать с обеспокоенным лицом надо.
Они*, конечно, всё понимают. Но с уважением относятся к самоограничению воздухом. И знают, что исторгаемые ими директивы будут выполнены, несмотря…
Возможно с купюрами, но будут.
Однако, пребывая длительно в гармонии заблуждений, весь такой улыбчивый и оптимистичный я, судя по ремаркам немногочисленного окружения, не всякий раз соответствовал собственным представлениям. А иногда даже был слегка взвинчен и невежлив.
Посещавшие мой скит отмечали громкость музык, радикализм выводов, приверженность к размахиванию различными тяжёлыми предметами быта.
Не поняли, значит, сарказма. Тонкости усмешки поэтической натуры не осознали.
ПРАВДА**(!), не помнил я поутру некоторых незначительных деталей прожитого… Заговаривался, хихикал. Но ведь они и эти*** преувеличивать тоже мастера.
А, по-моему, было хорошо. Весело. Славненько.
Изредка присутствовала принципиальность. Тоже штука нужная.
Вызвали. Накинул пиджак. Затянул галстук. Набрал в рот треть стакана воды. Еду в лифте. Полощу, не сглатывая, предвидя напряжение от выдоха моего появления…
И вдруг ощущаю, что в кабине я не один. В блестящем металле двери за спиной слева – тёмный субъект. Смотрит на меня и, судя по одной только горящей кнопке заявленного этажа, поднимается туда же… На Президентский ярус…
Перестал шуметь в полости жидкостью. Затих. Не так чтобы… прислушиваюсь.
Как я не заметил то его, как не обратил? Он, значит, с первого ехал, а я впорхнул на четвертом.
Динь-динь! Лифт остановился. Шагаю через… Направо. Прикладываю пропуск. Сглатываю. Невзначай поворачиваю голову. Никого. Распахнутые створки… Делаю шаг назад. В лифте пусто…
Ну, выслушал, записал в ежедневник, надув губу, кивнул, давая понять, что между строк уловил. Молча удалился. Выдохнул… И в лифт не зашёл… Так как-то… В ступенях надёжность.
Решил паузу выдержать. Ноу, так сказать, алхогол. Как раз в грядущем выходные.
Суббота оказалась неприятно продолжительной, а воскресенье – просто неприятным…
Понедельник. Рассветная суета. То есть суета без пива. Необычно.
Путь на автостоянку мне преградила семейка крупных серых гусят, не спеша переходивших с газона на другой, смешно потряхивая головами, потягиваясь куцыми крылышками. Их мама проводила меня неодобрительным взглядом.
Сделав дюжину неуверенных шагов, остановился и повернул голову. Гусей не было! И откуда им было взяться средь сотен многоэтажек, вдали от рек, прудов и даже луж…
Надежда на утреннюю сумятицу сознания и наличие в точке поиска идиотских голубей после зажмуривания не оправдалась. Каркнула ворона… Где-то рядом. Один раз. И, как будто раскаиваясь, громко вздохнула.
Сурово разглядывая профиль реальности, я решил продолжить опыт и, прибыв на место, даже не пригубил. Нате, выкусите…
В среду увлеченно лупил по клавиатуре, замысловато вводя в заблуждение снова не компетентных столичных кураторов, приславших очередной список из сорока вопросов. Всё прознать хотят Истину. Сколько, да как, да когда кончатся беспорядки.
Отвечаю: весьма; разнообразно; не сегодня. И размах словоблудия моего зашёл уже за 11 листов… как вдруг услышал кашель. Рядом. Мужской. Не громкий. В кулак, наверное. Так – «Кхе, кхе…».
А в офисах соседних бабы. Дядек нет. Тут, кстати, одна… Такая (!) Вот такая даже. И даже хочется…
– Кхе. Кхе…
Прислушался. Откуда было? Поднял глаза, а там с фотографии на меня Сталин и Рузвельт глядят. Черчиль куда-то в сторону. А эти на меня… И Иосиф кулак подносит к усам и: «Кхе, Кхе…». А англосаксы курят, один сигару, другой сигарету. С трубкой, знамо, возни больше. И он: «Кхе, кхе…».
Я тихонечко стульчик отодвинул и, пока генералиссимус чего – то говорил Рузвельту, на цыпочках… Дверь за собой прикрыл. Пот утёр.
Тут эта, из канцелярии, мимо меня туда-сюда, туда-сюда. А я спиной дверь держу и думаю: отвали, дура ногастая, не приставай.
Ну, остыл, сходил, умыл физиономию. Приоткрыл, выключил свет, в темноте снял ялтинское фото и лицом вниз положил рамку на шкаф.
Полечился в отпуске. Пустырник, Вивальди.
Звонят с работы. Я рассеяно: «Чё, мол, надо?». А мне девчушка, которая должна у меня в кабинете цветочки поливать, шепчет: «Со мной сейчас рыба из Вашего аквариума говорила!».
Ну, накапал валерьянки в стакашек. Отпил… И улыбнулся – значит не мне одному сомик излагает… Не токмо я слышу…
Хорошая ты девчонка, Катя! Выйду из отпуска – дёрнем.
Сочинил Марк Пильник
Из книги «В броске»